«Но и самый смелый из нас боится самого себя».

« – А между тем, – своим низким, певучим голосом продолжал лорд Генри с характерными для него плавными жестами, памятными всем, кто знавал его еще в Итоне,  – мне думается, что, если бы каждый человек мог жить полной жизнью, давая волю каждому чувству и выражение каждой мысли, осуществляя каждую свою мечту, – мир ощутил бы вновь такой мощный порыв к радости, что забыты  были бы все болезни средневековья, и мы вернулись бы к идеалам эллинизма, а может быть,  и  к  чему-либо еще более ценному и прекрасному. Но и самый смелый из нас боится самого себя. Самоотречение, этот трагический пережиток тех  диких времен, когда люди себя калечили, омрачает нам жизнь. И мы расплачиваемся за это самоограничение. Всякое желание, которое мы стараемся подавить, бродит в нашей  душе  и  отравляет нас. А согрешив, человек избавляется от влечения к греху, ибо осуществление – это путь к очищению. После этого  остаются  лишь воспоминания  о наслаждении или сладострастие раскаяния. Единственный способ отделаться от искушения – уступить ему. А если вздумаешь  бороться  с  ним, душу  будет  томить  влечение к запретному, и тебя измучают желания, которые чудовищный закон, тобой  же  созданный,  признал  порочными  и  преступными. Кто-то сказал, что величайшие события в мире – это те, которые происходят в мозгу  у человека. А я скажу, что и величайшие грехи мира рождаются в мозгу, и только в мозгу».

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея